Картинка из детства: отец приходит с работы и, несмотря на усталость, впивается глазами в потрепанные страницы романа Злобина «Салават Юлаев». Где-то он нашел этот томик, а я из любопытства заглянула в него, открыв страницу наугад, и буквально отшатнулась от страха и ужаса — автор живописал пытки, которым подвергался плененный Салават. И вот спустя десятилетия чувствуешь тот же холод в сердце, когда стоишь на маленькой площади городка Красноуфимска, что в Свердловской области, и литературное описание давнего прошлого неумолимо обретает черты реальности. Директор местного краеведческого музея Любовь Алексейчик, обводя рукой небольшой майдан, рассказывает: «Вот здесь при большом скоплении народа Салавата Юлаева били кнутом, а потом вырвали ноздри и поставили клеймо «ЗБИ» — злодей, бунтовщик, изменник».

Именно здесь мы с коллегами — участниками журналистской экспедиции по местам боев отрядов Салавата Юлаева, организованной управлением по печати, полиграфии и книгоиздательству при правительстве РБ, стали задаваться вопросом: когда Салават проявил наибольшее мужество — в тот момент, когда на берегах Стерли, возле соляной пристани, что дала начало Стерлитамаку, принял отчаянное решение изменить приказу оренбургского губернатора и встать на сторону Пугачеву? Или в моменты жарких схваток с хорошо обученными царскими войсками, когда борьба шла не на жизнь, а на смерть? А может быть, в тот момент, когда он был унижен и бит на глазах безмолвствующей толпы? Или наибольшая сила духа понадобилась в дни полной изоляции от родины в каменоломнях крепости Рогервик, где он, как говорят, выходил на берег моря и, обращаясь в сторону Урала, пел исполненные тоски песни?
В судьбе Салавата Юлаева все было: и взлеты, и падения, и бесславие, и слава. Он воплотил в себе необычные для обычного человека дарования: был красив, смел, имел полководческий талант и поэтический талант. Неудивительно, что его образ стал путеводной звездой не только башкирского народа, но и всех жителей современного Башкортостана: ведь в борьбе за свободу, которая велась в крепостнической России, участвовала беднота всех национальностей — русские и татары, чуваши и удмурты, калмыки и казахи. Неслучайно Салават Юлаев стал своеобразной визитной карточкой нашего края: гости республики во что бы то ни стало стремятся увидеть знаменитый памятник герою.
Во время экспедиций нам, башкирским журналистам, не раз приходилось сталкиваться с самой разной оценкой событий Крестьянской войны и ее лидеров — Емельяна Пугачева и Салавата Юлаева. К Пугачеву, как сказал журналист-краевед из Красноуфимска Валерий Пономарев, отношение все еще «пушкинское» — со смесью симпатии и недоверия. Что касается Салавата, то к нему народ относится как-то тепло. В Ижевске профессор-историк Маргарита Гришкина, думая о своем, вздохнула: «Вам повезло, что у вас есть такой герой. Каждому бы народу таких героев». А в Оренбурге нашими стараниями, как мы надеемся, будет немного изменен сценарий экскурсии в местном историческом музее. Его директор Роза Чубарева, рассказывая о Крестьянской войне, о Салавате, сказала лишь, что он был не только воин, но и поэт, и в доказательство прочла поэтическую строку «Ах, Урал мой, Урал, мой седой Урал», что, согласитесь, мало отражает поэтическое дарование нашего Салавата. Мы подарили ей сборник стихов батыра «Полет орла», и абсолютно счастливая Роза Петровна унеслась в свой кабинет, и я слышала, как она восторженно говорила кому-то: «Смотри, Леночка, у меня есть стихи Салавата Юлаева!»
Сегодня можно уверенно говорить, что нам удалось сохранить память о народном герое. Его именем назван город, район, спортивный клуб, улицы и проспекты, причем и за пределами Башкортостана тоже. Удивительнее же всего то, что, несмотря на всю эту систему «увековечивания», Салават не воспринимается людьми как некий бронзовый идол. Все помнят, что этот молодой парень отдал себя борьбе за свободу, так что он останется народным героем несмотря ни на какую политическую конъюнктуру. Его подвиг пережил два столетия гонений и забвения и, будьте уверены, переживет все тщеты лакировщиков истории что-то изменить в представлениях целого народа о мужественности и самоотверженности. «Я не умер, башкиры!» — эту поэтическую строку придумали в народе, потому что в самые мрачные времена люди хотели верить, что их герой жив. И именно сила этого коллективного зова способна оживить мятежный дух батыра: в дни празднования дня рождения Салавата в Салаватском районе изумленная публика может наблюдать, что над майданом высоко в небе летают два орла. Что, казалось бы, такого? Летают и летают, как всегда летали. А вот и нет. Они появляются, и это совершенно точно, раз в год, 16 июня, в день рождения такого простого и близкого, такого великого и необычного человека, как Салават, сын Юлая.

Оренбургский бунт
УРОКИ ИСТОРИИ НУЖНО ЗАУЧИВАТЬ ЗАНОВО
Представьте, что вы сидите на веселой свадьбе, как вдруг в дом врываются молодчики, хватают невесту и увозят, а через два часа выкидывают ее, растерзанную, во двор. А у соседей те же лихие люди прямо в избе насилуют беременную хозяйку и ее пятилетнего сына. Невозможно себе такое представить? А ведь все это реально происходило, и не где-нибудь, а в наших краях всего двести лет назад — так обращались с подневольным людом помещики. Происходило это в те времена, которые теперь принято называть «золотым веком Екатерины».

СТЕРЛИТАМАК
В составе нашей экспедиции, кроме автора этих строк, были съемочная бригада башкирского телевидения во главе с комментатором Рашидой Ишембитовой, журналист агентства «Башинформ» Денис Бородин. Возглавлял нашу небольшую группу главный специалист управления по делам печати, издательства и полиграфии Кабинета Министров РБ Раис Сафин. Из Уфы дорога привела в Стерлитамак, откуда, можно сказать, берет начало история великого взлета Салавата.
Города как такового в те времена еще не было, имелась только соляная пристань, через которую из Соль-Илецка везли на баржах соль. Именно сюда с отрядом конных воинов прибыл сын шайтан-кудейского старшины Юлая Азналина девятнадцатилетний Салават. В то время это был обычный башкирский джигит, правда грамотный, свободно владеющий русским языком, физически сильный, наделенный выразительным голосом и талантом поэта. Судя по описаниям, он был мужественно красив. Дома он оставил трех жен и детей. Всего лишь через несколько месяцев имя Салавата станет настолько громким, что его не удастся заглушить даже безжалостному времени. Молодой башкир, сподвижник Пугачева, в короткий срок столь ярко проявил свой талант полководца, что восхищенный Пугачев, которому, кстати, самому было 33 года, сделал его полковником, самым молодым во всем своем воинстве.
Несмотря на мимолетное присутствие народного героя на берегах Стерли, стерлитамакцы очень щепетильно отнеслись к сохранению памяти о нем. Именем Салавата Юлаева названа улица в Краснознаменском микрорайоне, старейший кинотеатр носит его имя. Когда по нелепой случайности лет пять назад он сгорел, расстроились все горожане. Кинотеатр очень скоро восстановили, так что он стал даже лучше прежнего, и теперь сквер возле кинотеатра стал любимым местом отдыха детей и молодежи. На площади перед ним в год 200-летия пугачевского восстания была установлена скульптура — голова батыра в шапке. До сих пор обыватели, рассматривающие изображение, гадают: «Похож он на нашего Салавата или не похож?».
Тезка башкирского героя, доцент Стерлитамакской государственной педагогической академии Салават Таймасов, очевидно, обречен самой судьбой изучать историю восстания. Вот уже несколько лет углубленно «копает» он малоизвестные факты, относящиеся к XVIII веку. Таймасов рассказал, что в Стерлитамак Салават прибыл, чтобы влиться в состав башкиро-мишарского карательного корпуса, который направлялся на подавление разгоравшегося восстания пугачевцев.
— Изначально предполагалось, что башкиры будут поддерживать правительственные войска и присоединятся к ним, — рассказывает он. — В сентябре 1773 года войска Пугачева подошли к Оренбургу. Губернатор Оренбурга Рейнсдорп послал приказ в Уфимскую воеводскую канцелярию набрать войско для борьбы с Пугачевым. Согласно этому приказу формировались два крупных отряда по пять тысяч человек: один на Стерлитамакской соляной пристани, другой — в Челябинске. Примерно в начале ноября в Стерлитамаке собралось около четырех тысяч башкир и мишар. Этот отряд под руководством Алибая Мурзагулова и Салавата Юлаева направился в Оренбург. В это время под деревнями Юзеево и Биккулово разыгралось сражение пугачевских войск с правительственными, к исходу которого как раз и подошел стерлитамакский отряд, он присоединился к восставшим.
— Почему башкиры в нарушение приказа дерзко перешли под знамя Пугачева?
— Салават не был первым, кто это сделал. Еще за месяц до этого со своим отрядом на сторону Пугачева перешел Кинзя Арсланов.
— А есть ли объяснения этому шагу?
— Причины для такого поворота были весьма серьезные.
По словам Салавата Усмановича, начиная со времен императрицы Анны Иоанновны сплошь и рядом нарушался договор, который башкиры заключали с Иваном Грозным. Это тот самый договор о добровольном вхождении Башкирии в состав России, 450-ю годовщину которого мы готовимся отмечать. По договору, башкиры должны были по первому зову «встать под ружье» для защиты рубежей России, а Москва за это обязалась не покушаться на их свободу и земли. Но договор односторонне нарушался: с начала 18 века шел активный захват земель башкир, росло количество поместий, принадлежащих дворянам.
Совсем худо стало, когда на территории Башкирии обнаружили залежи полезных ископаемых. Горнозаводчики Твердышев и Мясников построили медные и железоделательные заводы, захватывая земли и вырубая леса в округе. По имеющимся данным, в результате этой политики башкиры потеряли около трети своих исконных земель. Но кому было жаловаться? «Олигархи» того времени — сановники, министры, сенаторы — своими капиталами участвовали в постройке металлургических заводов на Урале.
— Салават Усманович, было ли справедливым это восстание? Есть мнение, что у восставших не было продуктивных идей.
— Не могу согласиться с таким мнением. Возьмем хотя бы крепостное право — позор всей России. Это была назревшая проблема. Если бы пугачевцы победили, они бы первым делом ликвидировали крепостное право. Разве это не плодотворная идея? Даже ради этого можно оправдать восстание. Вспомните, Пушкин был дворянин. У него не было никакого основания сочувствовать этому движению. Тем не менее в своих произведениях он оправдывает и даже симпатизирует восставшим.

БИККУЛОВО
В эпоху восстания Оренбургская губерния была необычайно обширна и включала в себя современные Западно-Казахстанскую, Актюбинскую, Кустанайскую области Казахстана, Оренбургскую, Челябинскую области, часть Самарской и Екатеринбургской областей, территорию Башкирии.
Мы едем в Оренбург из Стерлитамака, повторяя путь отряда башкирских всадников, хотя условия путешествия, конечно, совсем другие. Машина на хорошей скорости пролетает расстояние в 250 километров мимо городов Салавата, Мелеуза и Кумертау. Наша первая цель — достичь места, где Салават впервые встретился с Пугачевым. Это окрестности деревни Биккулово, расположенной в 60 километрах от Оренбурга.
И вот мы у цели. Первым в 1744—45 годах поселился в этих местах 75-летний Биккул Исенелеев с двумя сыновьями. Отсюда и название ее пошло — Биккулово. Пустынный покой улицы нарушил наш автобус, разогнавший стаю гусей. У первого встреченного нами жителя села — старичка небольшого роста — мы спросили, не знает ли он, как разыскать нам местного историка. Дед кивнул нам и, не говоря ни слова, заковылял в сторону реки — там учитель рыбачил. Когда вся местная интеллигенция была в сборе, завязался разговор о «пугачевщине». Мы поинтересовались, сохранились ли какие-то легенды, предания о тех временах? Живы ли люди, которые могли бы их передать?
«В ноябре 1773 года в трех километрах северо-западнее нашей деревни на пригорке состоялась первая встреча Салавата Юлаева с Пугачевым, — первым начал директор местной школы Фанис Тухватуллин. — По преданию, произошло это вон на том пригорке», — он показывает на горушку, виднеющуюся на горизонте. «Нет, конечно, не осталось никого из тех, кто по памяти, от дедов знает обстоятельства этой встречи, — добавляет историк этой же школы Айрат Юлдашев. — Разве что Емелькина гора напоминает о том времени».
Мы поднялись на гору, волнуясь от одной мысли, что именно здесь ступала нога великого бунтаря. Все селение с Ямилька-тау, на которую мы поднялись, как на ладони. Эта деревня, как и многие другие в округе, была основана татарами, насильно переселенными из Уфимской губернии в середине 18 века. Им пришлось обживать степные пустоши вдоль так называемой «Новой московской дороги», которая была проложена от Оренбурга до Казани. «Татарские деревни, расположенные на расстоянии 40 километров друг от друга, — объясняет Юлдашев, — выполняли роль ямских станций».
Безжалостность, с которой людей оторвали с насиженных мест, как видно, объяснялась традициями, заложенными со времен захвата Казанского ханства войсками Ивана Грозного за двести лет до того. Впрочем, в царской России не очень-то церемонились с кем-либо. Подтверждают это оренбургские историки Л.Футурянский и В.Пистоленко, сообщая в своих работах о положении бедняков в Оренбургской губернии в 18 веке.
При Екатерине II барщина в Оренбуржье доходила до шести дней в неделю. Для работы в своем хозяйстве крестьянам оставались только ночи, воскресные и другие праздничные дни. Иногда крепостные крестьяне все время работали на барина и получали за это для пропитания хлеб. Крестьяне были на положении рабов.
Указ Екатерины II о запрещении крестьянам жаловаться на помещиков дал толчок для разгула страстей разнузданного русского барина. Из русской литературы мы знаем, что крестьян продавали оптом и в розницу, помещики обесчестивали девушек, женщин. В день свадьбы они похищали невест и, опозорив, возвращали женихам. Крепостных проигрывали в карты, меняли на собак. Да что далеко ходить, в рукописи своего стихотворения «Деревня» Кондрат Рылеев, один из руководителей декабрьского (1825 года) восстания на Сенатской площади и радетель за счастье народа, не стесняясь, написал распоряжение своему управляющему: «Денег нет, продай Фроську соседу».
Известный факт: помещица Салтычиха, жившая в центре России, собственноручно замучила до сотни человек. А что же тогда могли вытворять помещики, жившие на окраинах? В оренбургском областном архиве сохранилось несколько десятков «дел» об изнасиловании несовершеннолетних, об издевательстве над беременными, о засеченных розгами крестьянах и т.д., большинство из них оставлены без последствия. Оренбургская губерния была точно на пороховой бочке, и достаточно было найтись смелому человеку, бросить призывный клич, как к нему со всех сторон поднялись бы тысячи людей. И такая личность нашлась — это был донской казак Емелька Пугачев, объявивший себя императором Петром Третьим, который якобы не умер, а спасся от жестокосердной жены Екатерины благодаря верной страже.

КАРГАЛЫ
Тяжело приходилось не только крестьянам. От жесткой руки правителей страдали «инородцы», а в Оренбургской губернии, кроме башкир, к их числу относились калмыки, татары, казахи.
Историк Салават Таймасов, напутствуя нашу экспедицию, сообщил: «Татары, жившие возле Оренбурга, одними из первых поддержали Пугачева, и это, в первую очередь, угнетенная беднота». Мы направляемся к Оренбургу, неподалеку от него находится поселок Татарские Каргалы, бывшая Сеитова слобода. Когда-то пугачевцы, создавшие свою крестьянскую империю, называли это местечко «Петербургом», подчеркивая его значение. Сеитова слобода была населена исключительно татарами. Сейчас от старины остались два каменных домика, крыши которых густо заросли травой. Вдоль магистрали несутся автомобили, вдали приветливо мигает тысячью огней большой город.
В сентябре 1773 года губернатор Рейнсдорп отправляет навстречу Пугачеву военный корпус из 410 человек. Ему противостояла многотысячная рать бунтовщиков. Он отсылает еще один спешный приказ в Сеитову слободу о подготовке 300 конных вооруженных татар для выступления в Оренбург. Как мы уже сообщали, такой же приказ отправляется в Уфу. План Рейнсдорпа был таков: задушить восстание, зажав повстанцев в кольцо. Но все вышло иначе. Татары и башкиры повернули оружие против угнетателей.
Среди каргалинских татар имелись грамотные люди. С их помощью в день приезда Пугачева в Каргалу был составлен указ от имени императора. Этот указ призывал башкир к восстанию и обещал наделить «землями, водами, лесами, жительствами, травами, реками, рыбами, хлебом, законами, пашнями, телами, денежным жалованием, свинцом и порохом». «И прибывайте так, как степные звери», — говорилось в указе, обещающем вольнолюбивому народу самое для него дорогое — свободу.
Любое путешествие в глубь истории поневоле заставляет искать в нем аналогии дню настоящему. Нас часто спрашивают: какова цель нашей экспедиции? Действительно, зачем мы едем? Обнаружить ранее не известные факты, характеризующие боевой путь молодого вождя повстанцев? Для таких дилетантов от истории, как мы, маловероятно. Скорее всего, нашей творческой группой двигало желание постичь связь былого и настоящего, отражение событий давнего прошлого в сегодняшней жизни, способы сохранения исторической памяти народа.
Скажем прямо, поводов для оптимизма в этом смысле сегодня немного: не слишком уместно говорить об исторической памяти народа, когда уже не все дети знают, кто такой Ленин или, например, Павел Корчагин. Между тем простой здравый смысл подсказывает, что помнить и даже чтить историю нужно. Это единственный способ не повторять ошибок прошлого.

БЕРДЫ
Следующая наша остановка — в жилмассиве Оренбурга под названием Берды. Когда-то, в 18 веке, на этой тихой улочке жизнь кипела ключом: тут и там звучала разноязыкая речь, слышался сочный смех и грубые шутки.
Историческая справка.
В начале ноября 1773 года наступили холода, и крестьянская армия переходит в Бердскую слободу. Она становится центром восстания, ее пугачевцы в своих письмах и официальных бумагах именуют Москвой. Со всех сторон шли крестьяне в Берды, что на берегу Сакмары, так что численность крестьянской армии в середине ноября 1773 года достигла 10 000 человек, из которых около половины составляли башкиры. Позднее, в феврале—марте 1774 года, численность крестьянской армии выросла до 20 000 человек. Руководящий состав пугачевского войска достигал двухсот человек, среди которых было 30 башкир и 20 татар. Имена некоторых из них широко известны: каргалинские татары Муса Алиев, Садык Сеитов, наш Кинзя Арсланов и другие. Имя легендарного полковника Кинзи Арсланова сейчас носит небольшой аул в Куюргазинском районе РБ — Кинзябызово. Он оказался одним из немногих крупных руководителей восстания, кому удалось уйти от возмездия царицы и затеряться в казахских степях.
…Нещадно палит полуденное солнце, пыльная улочка безлюдна. Здесь мы встречаемся с людьми, которые нас с нетерпением ждут. Речь идет о наших земляках, активистах общественной организации оренбургского областного курултая башкир «Караван-сарай». Это старший преподаватель оренбургского аграрного института Фарит Надршин, кандидат философских наук директор общественного института истории народов Оренбурга имени М.Джалиля Ильгиза Габдулгафарова. Чуть позже к ним присоединился Ильдар Бикмухаметов, представитель Верховного атамана в Приволжском ФО со звездочками генерал-майора на плечах, и Гулима Жангабилова, уроженка деревни Киньябулат Ишимбайского района.
Кстати, среди активистов курултая, как мы заметили, ведущая роль у выходцев из Башкортостана. Радует, что наши ребята в чужом краю не потерялись. Скажем, Рустам Габитов из деревни Басый Баймакского района, закончив Башкирский мединститут, развернул в Оренбурге бизнес и ездит на «крутой» иномарке.
Фарит Надршин, самостоятельно изучающий историю, рассказывает: «Пугачев, неграмотный казак, был на удивление талантливым организатором. Он додумался создать собственную военную коллегию, которая занималась военными, административными, хозяйственными, судебными вопросами. Она посылала наказы атаманам, издавала указы от имени Петра III, заботилась о продовольствии, военных припасах, разбирала жалобы населения, вырабатывала планы военных операций и т. д.».
Емельян Пугачев в Бердах жил в доме, на месте расположения которого мы стоим. Изба называлась «дворцом государевым», ее охраняли 25 яицких казаков. В «царских покоях» стоял трон, а стены были обиты вместо обоев «шумихой», то есть золотистой бумагой. Не видевшие никогда роскоши крестьяне называли избу, обклеенную фольгой, «золотой палатой».
Телевизионщики устанавливают камеры, тянут микрофоны, но, откровенно говоря, снимать-то и нечего. Ведь «золотой палаты» в помине нет. Вместо этого — постамент с установленной на нем чугунной пушкой и надписью: «На этом месте стоял дом, в котором с ноября 1773 года по март 1774 года жил вождь крестьянского восстания Емельян Пугачев».
Чуть больше повезло Александру Пушкину, который осенью 1833 года в Оренбургском крае собирал материалы по крестьянскому восстанию и написал затем «Историю Пугачева» и повесть «Капитанскую дочку».
В Бердах он отыскал тогда современницу восстания старушку Бунтову, которая спела Пушкину несколько песен о Пугачеве.
В музее истории Оренбурга есть картина, изображающая беседу Пушкина с казачкой Бунтовой, помнившей все детали восстания. Кто знает, может, Александр Сергеевич, пытливо расспрашивающий казачку, стоял там же, где стоим теперь мы, журналисты из Башкирии. Но свидетельствовать об этом может разве что пыль под ногами.

УЛИЦА САЛАВАТА
Шумной толпой мы отправляемся на соседнюю улицу Салавата Юлаева. Там, как мы знаем, совсем недавно появилась мемориальная доска, посвященная Салавату Юлаеву. «Эта улица появилась в Оренбурге в семидесятые годы прошлого века», — рассказывает по дороге доцент Оренбургского педагогического университета Лидия Абубакирова. К слову, улицы имени Емельяна Пугачева в областном центре нет, как нет и других связанных с ним памятных знаков.
Мемориальную доску установили на здании детского садика в июне 2006 года по инициативе местных башкир и при поддержке представительства Республики Башкортостан в Оренбургской области. Директору детсада мы вручили книги о Салавате и сувениры. «В нашем детском саду есть уголок русского быта, — сказала директриса. И добавила: «Будет и уголок башкирского, если от вас будут подарки». Процесс возложения цветов снимали на кинокамеру, а любая съемка, как известно, действует на людей тонизирующе. Все снимались с удовольствием, как вдруг я заметила, что с мемориальной доской что-то не так. Надпись на ней гласит: «Улица названа в честь национального героя башкирского народа Салавата Юлаева, …» Заметим, что вместо точки стоит запятая, за которой ничего не следует. Что это, простая грамматическая ошибка? При более внимательном рассмотрении оказалось, что нижняя половина доски заклеена текстурной бумагой. Я поинтересовалась, что это значит?
Активисты курултая рассказали, что открытие мемориальной доски было сопряжено с немалыми сложностями. Оказывается, в первоначальном тексте после слов «Салават Юлаев» следовало: «сподвижник Емельяна Пугачева в крестьянской войне 1773—1775 гг.». По словам наших собеседников, кому-то из власть предержащих не понравилось упоминание о «разбойнике» Емельяне Пугачеве, поэтому поступило распоряжение изъять упоминание о нем. Откровенно говоря, нас это сообщение изрядно удивило, да и кого не удивит? Казачий атаман Ильдар Бикмухаметов предложил на время съемок для телевидения БСТ снять «фиговый листок» цензуры. Но директор детского сада, на здании которого установлена эта доска, испуганно сказала: «Нет-нет, к нам приходила комиссия из администрации выяснить, как мы выполнили решение горсовета. Открывать нельзя». Вот так многострадальный Емельян Иванович, которого уже однажды предали соратники, затем четвертовали палачи и сделали «невидимкой» по указу императрицы екатерининские историки, вновь испытал гонения от современных лакировщиков действительности.
У этой истории, хочется думать, будет хэппи-энд. На встрече с официальным представителем нашей республики в Оренбуржье Сергеем Катасоновым я поинтересовалась: «Для чего проделана эта манипуляция с историческим фактом? Кому неугоден сегодня Емельян Пугачев?»
Сергей Михайлович ответил: «В момент принятия депутатами горсовета такого решения меня не было. Мы приложим усилия, чтобы историческая справедливость была восстановлена».

РЕТРОСПЕКТИВА
В двухэтажном музее истории Оренбурга мы, конечно, первым делом устремились в секционный зальчик, посвященный истории Крестьянской войны. В глаза бросается макет клетки, в которой Пугачева везли через всю Россию на казнь. С потолка свисают вылинявшие знамена крестьянской армии, воскрешает картину прошлого диарама штурмующих Оренбург казаков и крестьян. На стенах — портреты губернатора Рейнсдорпа и императрицы Екатерины II, а также знаменитый портрет Пугачева, написанный поверх официозного изображения Екатерины. Сердце сжимается, когда видишь, с чем сражались крестьяне против хорошо обученной регулярной армии. В экспозиции представлено нехитрое крестьянское оружие — самодельные копья, рогатины и луки. Неудивительно, что продолжавшаяся шесть месяцев осада Оренбурга окончилась безрезультатно. Экскурсовод Майя Полякова, девушка с тургеневской внешностью, как нам показалось, только что перенесшаяся из XVIII века, подробно и объективно рассказала обо всем, что происходило в этих местах.
«Конечно, бунт крестьян был неизбежен, — говорит она. — Положение крестьян, заводских рабочих было невыносимым. Восстание под предводительством Емельяна Пугачева было жестом отчаяния, которое диктовалось верой в возможность существования доброго мужицкого царя. Нет сомнений, что это выступление было обречено. За свой порыв к воле крестьяне расплатились морями крови».
Восстание продолжалось больше года — с сентября 1773 года до начала 1775 года — и было зверски подавлено. Было строжайше запрещено упоминать даже имя Пугачева, а его восстание в документах стали называть «известное народное замешательство». Салавата Юлаева и его отца Юлая Азналина жестоко били кнутом во многих селениях Башкирии и сослали на каторжные работы в крепость Рогервик на Балтийском море.
…История не знает сослагательного наклонения. Нет смысла рассуждать, что было бы, не родись на свет Емельян Пугачев, Салават Юлаев или другой исторический персонаж. Историю надо принимать такой, какая она есть, не пытаясь смягчить или затушевать какие-то факты.
Знакомство с мрачным прошлым, как ни странно, может подействовать позитивно. Достаточно для этого сравнить день минувший и день настоящий. Сегодня мы свободны, и с этим трудно кому-либо поспорить. Мы имеем крышу над головой, возможность реализовать себя в профессии, слава Богу, не голодаем. Да, ничто нам не падает с неба, но ведь нынешнюю жизнь не сравнить с тем, что было! За какие-то два столетия цивилизация сделала мощный скачок вперед, и для многих из нас фокус жизненных проблем сузился до желания приобрести автомобиль новой модели или подлечиться в престижном санатории. Мы, к счастью, ушли от необходимости животного выживания в нечеловеческих условиях. Емельян Пугачев не был злодеем. Человек его масштаба рано или поздно должен был появиться в стране рабов, какой была Россия. Вспомните, что обещал Емельян крестьянам? Хлеба! Только раз по-настоящему поголодав и испытав настоящий ужас оттого, что совсем нечего есть самому и твоим ребятишкам, только работая до изнеможения под палками надсмотрщиков, испытывая каждодневный страх и унижения, только в этом случае можно понять наших далеких предков, которые пошли на отчаянный и смелый шаг, восстав против всемогущей императрицы. Знали ли они, на что идут? Скорее всего. Не могли не понимать, что за вольницу заплатят жизнью. Безумству храбрых поем мы песню…
И вот о чем я в последнее время думаю: если религия права и души умерших действительно живут среди нас, то наши мужественные и отчаянные предки должны быть довольны — дело, за которое они боролись, все-таки сбылось. Они не зря погибли — мы живем в таком мире, который они без всяких натяжек назвали бы раем.