Знойным июльским днем, когда асфальт буквально плавился под ногами, а вместе с ним плавились и мозги, жена сказала: "Хватит мучиться в этом пекле! Хочу в деревню..."

- Мало ли что ты хочешь! - пробурчал я.- У тебя есть там родственники?

- А у тебя?!

- Если и есть, то очень уж дальние.

- Были дальние, станут не очень,- не унималась жена.

И вот мы уже в автобусе мчимся навстречу природе!

Может, кому-то будет завидно после этих строк, между которых просачивается добрый уютный ветерок, доносящий всевозможные запахи и давно подзабытые натуральные звуки в исполнении стада коров, баранов и прочей живности, включая главного солиста - петуха... Плюс к этому вся палитра красок, на какие только способна природа. Размашистой кистью прошлась она по небу, описав радугу-дугу, тонко вывела легкие пушинки-облака и закончила монументальную эту картину бескрайними полями, отливающими плавным золотистым цветом...

Наверное, все оно так и было, но только особо завидовать нам не стоит... Безразмерный, штопаный-перештопаный, как чулок, старичок-автобус, видно, давненько не попадался на глаза сотрудникам ГИБДД. И если бы такая встреча все-таки состоялась, то водителю досталось бы и за тормоза, которых, похоже, не было вообще, и за жуткий гул двигателя, оставляющего за собой самолетный шлейф дыма, и за отсутствие хотя бы малейшей амортизации, и еще за тысячу и одну неполадку... Но, то ли к нашему счастью, то ли нет, никого на дороге не оказалось, и мы, отбив на многочисленных колдобинах, ухабинах, рытвинах, кочках все свои внутренности и вдоволь искупавшись в дорожной пыли, уже ничего не видели, не слышали и походили не на городских жителей, а, сказать по правде, и сами не знаем на кого. И хотелось одного - плюхнуться либо в воду, либо в подушку и лишь после этого открыть глаза и возможно увидеть и услышать все то, о чем говорилось в самом начале...

Но очень часто уже само начало является как бы концом, и вместо идиллической картинки с просторной избой и столом, заставленным деревенскими деликатесами, включая парное молоко, ароматный хлеб, жгучую горилку, перед нами предстала некая избушка на курьих ножках, в которой и проживали наши сверхдальние родственники - дед Арсений и баба Нюра.

Сложность нашего пребывания на земле предков заключалась еще и в том, что незадолго до этого по данному адресу прибыли еще какие-то не менее дальние родственники, заполонившие все кровати, скамейки, лавки и даже значительную часть пола. Поэтому наше пришествие не вызвало особой радости. И вообще никаких эмоций не вызвало, поскольку про нас как про родственников никто и слыхом не слыхивал. И только фотка предалекого предка, взятая на всякий случай, внесла некоторую ясность. Но еще большую ясность внесла бутылка водки и кое-какие сувениры. После второй рюмки памяти у стариков заметно поприбавилось, и дед Арсений даже признал, что такие родственники действительно должны в природе существовать...

С каждой новой рюмкой наше родство росло и укреплялось, и мы превращались во все более близких родственников, за коих признала нас даже баба Нюра. А под конец прослезившийся дед заявил, что только и ждал того счастливого момента, когда мы переступим порог его хаты...

Глубоко за полночь, когда выпито уже было все до последней капли, обитатели избушки отползли от стола и, утрамбовавшись, как кильки в жестяной банке, наконец отошли ко сну.

Отойти-то отошли, но, как оказалось, совсем ненадолго. То вызывающе нудно звенели комары (ладно б только звенели, а то ведь и кусали хуже любой собаки), потом густо, будто штурмовики, загудели мухи и вели свои атаки весьма успешно. Но и то не все. Неожиданно сразу во всех углах дала храпока четверка исполнителей. Причем этот стереозвук пошел столь объемный, заудалый и разносвистный, что вырвался даже за пределы избы, от чего с перепугу залаяли собаки, передавая свою эстафету все новым сородичам. И во многих окнах уже вспыхивал свет, а кое-кто выскочил даже во двор, прихватив на всякий случай топор или вилы. Разбудили даже петуха, который, поддавшись общей панике, три раза прокукарекал, чем сбил деревенских с толку окончательно, ибо делать этого никоим образом был не должен, поскольку именно по нему, а не московскому радио большинство сверяло время. А там уже замычали коровы, заблеяли овцы. В считанные минуты на улицу высыпала едва ли не вся деревня, включая тех самых храпоков, которые более других задавали вопрос: что же такое происходит?! Однако ответить на него никто не мог по той простой причине, что вроде бы ничего такого не произошло. Не видно было сполохов огня, никто не звал на помощь, и даже луна несла вахту на своем обычном месте и удивленно наблюдала за происходящим.

Не найдя никаких зрелищ, толпа столь же неожиданно исчезла, а петух, еще раз обдав всех на всякий случай очумелым кукареканьем, взобрался на насест...

Утро нарождалось с трудом. Солнце уже влезло в самую форточку, но на улице было подозрительно тихо. Всему виновником оказался все тот же петух, который то ли с обиды, то ли по другим неясным причинам вообще перестал издавать всякие звуки и вел себя хуже любой курицы.

И все-таки, несмотря ни на петуха, ни на часы, народ помаленьку просыпался, при этом долго протирая красные глаза и с ужасом обнаруживая то недоенную корову, то презлющего рогоносца-козла, требующего немедленного выхода на свободу, то раскудахтавшихся некормленых кур.

Неясные тяжелые головы трещали и гудели с жуткого похмелья и нуждались в дополнительных вливаниях различных жидкостей, чем дед Арсений уже и занимался. Его дурному примеру последовали остальные. Жена косо поглядывала в нашу сторону, так косо, как смотрит разве что зайчиха на волка. А потом и вовсе перестала смотреть и выскочила на улицу. Я поплелся следом, но с трудом мог добраться лишь до забора и зафиксировать ту рекордную скорость, с которой супруга улепетывала в сторону бескрайних полей.

Покуда я подпирал хилый забор или же, наоборот, хилый забор подпирал меня, с другой стороны нехитрого и изрядно выломанного этого деревянного сооружения неожиданно остановилась навьюченная всяким барахлом автомашина, смахивающая не то на осла, не то на верблюда. Сперва открылись задние дверцы, и оттуда высыпалась звонкая, как мелкая монета, ватага малышей. Затем торжественно распахнулись передние - и взору предстали крепыши родители, достойные кисти такого великого живописца как Рубенс, и вся эта толпа, не сказав никому ни "здравствуй", ни "прощай", ломанула в самые ворота, и столь уверенно, как вваливает под самый вечер стадо буренок...

"Только этого еще не хватало!" - подумал я. И не только я, но и все остальные. Похоже, что и дед с бабкой тоже не особенно радовались, тем более что родственниками они оказались еще более дальними, чем даже мы, если вообще являлись таковыми. Но закон гостеприимства - это даже больше чем любой другой закон, поэтому старики принялись искать экстренный выход из создавшегося положения. В результате мучительнейших раздумий возникло достаточно простое решение -вывести некоторую часть родственников за пределы избы. Дабы никого не обидеть, устроили нечто вроде лотереи. Нам с женой как всегда крупно повезло: мы выиграли место где-то под самой крышей в курятнике, самим старикам достался сарай, баню осадили родственники, приехавшие до нас, а избу выиграли те самые, достойные кисти Рубенса...

Не знаю, выпадало ли вам счастье составлять компанию таким птицам счастья, как курицы, но только мы, в отличие от последних, счастливыми себя так и не почувствовали. Казалось бы, что после бессонной ночи мы должны были бы дрыхнуть без задних ног. Но этого опять же не получилось. Бестолковые представители мира пернатых и крылатых хотя и не храпели и не пели, но всю ночь добивали нас ни на секунду не прекращающимся кудахтаньем, подкудахтаньем и прочими малозначащими звуками. Более того - духота под железной раскочегаренной за день крышей стояла такая, будто на голову надели противогаз. Открыть окошко не было никакой возможности по причине того, что такового просто не было. Наглухо затворена была и дверь, причем снаружи, так что вырваться из этого ада не представлялось никакой возможности. Кого так заботливо оберегали старики - то ли нас, то ли кур - так и осталось загадкой.

Вызволены на свободу мы были с первыми петухами. Не говоря ни слова и ни с кем даже не простившись, поспешили к первому идущему из города автобусу. Оттуда выскочила какая-то издерганная, замученная дорогой семейка. Подойдя к нам, спросили, как добраться до такого-то дома...

- Туда, туда! - указали мы одновременно в одну и ту же сторону. - Вам очень повезло, там только что освободилось замечательное место! Желаем хорошего отдыха!

Мы спешно заскочили в автобус, плюхнулись на не очень мягкие сиденья и поехали в город отдыхать...