* * *

Опять зима. Но двое нас теперь.

Наш дом. И в нем ? тепло и запах хлеба?

А мне все кажется: былое ? только сон!

Я здесь ? давным-давно?

Хоть и ни разу не был.

Огонь в печи? Твой легкий силуэт?

И в окнах от ветвей сгустились тени.

О, в скольких жизнях я искал твой след!

И в скольких проживал тебя мгновеньях?

Пригрелись струны у твоей стены,

И, словно псы, зализывают раны,

И у моей штормовки рваной

Твоей рукой края обметены?

Опять зима. Но двое нас теперь.

Снежинки падают. И на ладонях тают.

Они ? летящие! ? не понимают:

И от тепла порой приходит смерть?

 

ПОСЛЕДНИЙ ЛЕД

 

Седой предсмертный лед

Взошел на эшафот,

И дворник, как палач,

Не устает трудиться...

Литого жала вскрик! ?

Ледовый материк

Надтреснуто рванет

По окнам и глазницам...

Литого жала вскрик! ?

И вся судьба твоя

На сколе бытия

Раскроется,

Прозреет...

И явит скорбный лик

Морщинистый старик

В развалинах борозд ?

Морозов и капелей...

А солнце довершит ?

На то даны права

Природой

Для утех

И радостей живущих...

Вселенских лобных мест

Да будет грех отпущен! ?

Прорвется на рассвет

Веселая трава...

 

* * *

 

Откуда путь лежит наш и куда

Не ведают надменные поэты,

Себя считая высшим чудом света ?

Они лишь треск пугливого костра...

Но даже те ? из чудо-плащаницы,

Они лишь блик из Господа светлицы,

Лишь скрип чуть слышный

вечной половицы,

Лишь след случайный

Вечного пера...

 

* * *

 

Я тебя обеззлоблю любовью,

Мой родной и заклятейший друг.

Ты прильнешь к моему изголовью,

Осторожно раздвинув подруг...

Мой полынно-березовый ветер

В сгустках грозных и нежных кровей

Над высокой равниною встретит

Твой горячий шальной суховей...

Чуть пожму тебе сильную руку,

Тихо мертвые вздрогнут цветы,

Принимая ответ твой упругий,

Ток обратный моей доброты.

И с тобою надкровное братство

Жадно выплеснет горечь в любви,

И не будет тебе святотатством

Прошептать: ? Друже, вечно живи!..

 

ОСЕННЯЯ МЕТЕЛЬ

 

Бывает, в ноябрьском предзимье

Вдруг снежный закружится дым...

И от белизны чуть слепые, босые,

Прильнувшие к стеклам стоим.

Ворон ошалелые вопли,

Взъерошенных перьев озноб...

И капли нудящие смолкли,

Укрывшись в растущий сугроб.

Под шелест журчащей метели

Летит то ли снег, то ли свет

На тропки, скамью и качели,

На осени тающий след...

 

* * *

 

Глаза бездомных псов ?

Как человечьи.

Взгляни, не отводи, постой!

В глазах домашних ?

Леность и беспечность.

В глазах бездомных ?

Ненависть и боль!

Пусть шерсть клоками

И слюна стекает

На мокрый снег,

Хромая на бегу,

В зубах несет мосол...

Уж он-то знает

Закон трущобный:

Сильный выживает,

А слабый где-то корчится в снегу.

Вот он,

Из пасти кость не выпуская,

Вдруг приостановил

Угрюмый бег...

С надеждой смотрит на меня,

Хоть знает:

Помочь ему не может человек!..

 

* * *

 

Я хочу, чтоб меня помянули враги

За открытый удар, а не крадучись ? в спину.

И слова, что гранитным надгробьем легли:

"Он прожил настоящим мужчиной".

И ушел не с тоски, не башкой в полынью,

Не в больничной палате, пропахшей эфиром... ?

На посту, в струнном гневе, в жестоком бою,

Хриплой грудью объяв все волнения мира...

Я хочу, чтоб меня помянули друзья,

Те, что были опорой мне, светом и вехой,

Те, в чьи судьбы святые вошла и моя ?

Тихим всплеском волны,

Несмолкаемым эхом.

Я хочу, чтобы Родина каплей скупой,

Каплей памяти, каплей живой, родниковой,

Окропила мой путь...

Путеводной звездой

Не она ль мне была в море русского Слова!