Первые годы нового века (а тем более тысячелетия) ? это не просто очередная точка отсчета на хронологической шкале истории народа, но самая настоящая пограничная ТАМОЖНЯ, где требуется предъявить для осмотра провозимый нами в будущее духовный багаж. Думаю, что именно это объясняет столь резко повысившийся в последние годы интерес к мемуарной литературе, а также всевозможным эссе, воспоминаниям, дневникам и письмам...

Особое, как мне кажется, место в этом ряду могут занимать мемуары литературного КРИТИКА, передающие, в отличие от всех прочих, впечатления от знакомств не столько с самими писателями, сколько ? с их ПРОИЗВЕДЕНИЯМИ. Помня о том, что для заинтересованного исследователя эпохи каждое лыко ? в строку, я и решаюсь сегодня предложить читателям ?Бельских просторов? некоторые странички из своих ?критических блокнотов?. Хочется верить, что воспоминания о встречах с СЮЖЕТАМИ, СТИЛЯМИ и ПЕРСОНАЖАМИ могут быть не менее интересны, чем рассказы о встречах с артистами или политиками.

Автор

* * *

В сегодняшней литературе совсем не стало видно людей ? у Достоевского, к примеру, его идущего по улице героя могла зацепить проезжающая мимо телега, задеть кнутом извозчик, он мог увидеть, как пьяный муж бьет жену, услышать разговор двух совершенно посторонних для сюжетного действия прохожих, ему могла попасться на глаза случайная девочка-попрошайка и многое другое. В нынешних же романах нет ни одного, так сказать, персонажа из народа, в поле зрения автора и его героев не попадает ни одно из незадействованных в сюжете лиц (как будто писатели боятся, что каждому лишнему персонажу надо будет выплачивать гонорар!), в произведение не залетит ни один обрывок случайного разговора, не забежит бродячая собака, в них практически абсолютно НЕТ ОКРУЖАЮЩЕГО МИРА.

* * *

...Вспомнил свою вчерашнюю беседу с Кимом Цаголовым, с которым мы возвращались вместе с дачи Людмилы Щипахиной. ?Почему мы все время ищем вокруг себя каких-то врагов? ? недоумевая, спрашивал он, когда, отправив машину немного вперед, мы шли по переделкинской улице, слушая, как высоко над нашими головами, хоронясь на зеленых клиросах, грохочут соловьиные хоры. ? Почему нам так необходимо постоянно иметь рядом с собой какого-нибудь противника?..?

?Да потому, ? ответил я, ? что мы очень сильно отпали от Бога. Если бы мы жили по Его заветам, то мы бы все свои силы направляли на борьбу с тем врагом рода человеческого, который прячется в каждом из нас, то есть воевали бы с дьяволом и своими персональными пороками. Мы же вместо этого, потакая своим собственным грехам и слабостям, направляем свою агрессию не на истинного виновника всех зол в мире, а только на таких же, как мы сами, но одурманенных его чарами людишек...?

* * *

Прочитал в девятом номере журнала ?Дружба народов? за 2002 год фрагменты из книги Эмиля Мишеля Чорана ?Разлад?, в частности, такое из его высказываний: ?Свобода, ? говорит он, ? это самоопустошение, свобода истощает; тогда как гнет заставляет копить силы, не дает расплескивать энергию?, ? и мне это показалось очень близким к раскрытию ПОЛОЖИТЕЛЬНОЙ СУТИ нашей недавней ЦЕНЗУРЫ, которая заставляла писателей искать пути для ее обхождения, не позволяла никому расслабляться и придавала нашей литературе элемент некой интригующей полуконспиративной игры. Даже демократические критики сегодня отмечают, что с отменой цензуры русская литература стала скучной, неинтересной и как бы ОПУСТОШЕННОЙ.

?Под крепостным ярмом, ? пишет далее Чоран, ? этот народ возводил храмы; освободившись, он громоздит одни ужасы?, ? и это опять-таки один в один соответствует тому, что произошло с нами в результате перестройки. В эпоху социализма (даже во времена сталинской диктатуры и ГУЛАГа!) у нас в массовых количествах возводились ДК и институты, строились каналы и плотины, создавались новые виды космических кораблей и стратегического вооружения, расцветали наука, культура и искусства, росли надои, урожаи и всевозможные нормы выработки, а также повышались здоровье, интеллект, чувство патриотизма и даже уровень благосостояния всей нации; однако стоило освободиться от гнета КПСС и КГБ, как в стране начали плодиться одни только головорезы да насильники, и по всей территории бывшего СССР поползла неостановимая эпидемия межэтнических войн и заказных убийств...

* * *

...Мимоходом подумалось: а не постмодернистичен ли по своей природе сам мир? Ведь мы же знаем, что ?в каждом человеке сокрыт образ Божий?, ? разве это не аналог скрытой в тексте цитаты? Таким образом можно сказать, что человек ? это цитата Бога, ибо каждый из нас, как текст скрытую цитату, таит в себе образ Бога...

* * *

На днях побывал в Центральном Доме литератора на подведении итогов открытого литературного конкурса ?Российский сюжет?, который был учрежден весной этого года журналами ?Новый мир? и ?Знамя?, а также новым издательством современной сюжетной прозы ?Пальмира?. Лауреатами премии в трех номинациях стали Светлана Борминская за роман ?Охота на старушку?, Николай Шадрин за роман ?Без царя?, а также разделившие между собой одну из номинаций Виктор Строгальщиков за эпопею ?Слой? и Юрий Коротков за повесть ?Мертвый?. При этом, характеризуя критерии отбора произведений на премию, нацеленную на поиски РОССИЙСКОГО сюжета, член жюри Александр Кабаков сказал, что их очень порадовало то, что наши умеют закручивать сюжеты ничуть НЕ ХУЖЕ АМЕРИКАНЦЕВ, а что касается книги Строгальщикова ?Слой?, то эта вещь, по его мнению, сделана уже вообще не то что НЕ ХУЖЕ, а, можно сказать, абсолютно ПО-АМЕРИКАНСКИ. И это они назвали ? поисками русского народного романа?..

* * *

Услышал от кого-то произнесенную вслух фразу: ?Стал Иван ВО ЧИСТОМ поле? и подумал, что у нее есть еще и другое, не менее поэтичное и образное звучание: ?Стал Иван В ОЧИСТОМ поле? (то есть в поле, имеющем ОЧИ, в ГЛАЗАСТОМ поле), ? что лишний раз подтверждает мое давнее наблюдение над тем, что слова русского языка имеют способность к многослойному и многосмысловому прочтению, неся под лежащим на их поверхности видимым смыслом (точно матрешки под внешним корпусом) еще и некую потайную, обнаруживаемую только при ?раскупоривании? этой внешней оболочки, суть...

* * *

Посмотрел нынче вечером программу ?Апокриф? с Виктором Ерофеевым, в которой обсуждалась проблема так называемых ?высоких? и ?низких? жанров в литературе. В дискуссии участвовали Полина Дашкова, Дарья Донцова, а также вездесущий Д. А. Пригов и некоторые другие авторы. Разговор в основном крутился вокруг того, можно ли считать настоящей литературой популярный ныне у нас в России детективный жанр, и при этом все постоянно хитрили, умничали, показывали свою образованность и напирали на то, что литература ? это то, что ИНТЕРЕСНО ЧИТАТЬ, и уходили от того, чтобы говорить о главном. А главное, на мой взгляд, заключается в том, что важно вовсе не то, ?высок? или ?низок? жанр, в котором работает писатель, а ? ПУСТАЯ или НАПОЛНЕННАЯ проза выходит из-под его пера, есть ли ему ЧТО СКАЗАТЬ миру. И это очень не второстепенные вопросы, потому что литература, наполненная глубоким содержанием, представляет собой высоко энергетический аккумулятор, подпитывающий читателя своими токами, тогда как литература бессодержательная выступает в роли энергетического потребителя, то есть ? вампира, отсасывающего из читателя последние духовные соки.

* * *

...Увы, сегодняшнее российское телевидение ? это такой же цинизм, как дуэль с одним пистолетом, когда один из дуэлянтов (тот, кто сидит ?внутри телевизора?) может себе позволить стрелять в другого (того, кто смотрит на экран снаружи) любой самой отборной ложью, любыми подлостями и пошлостями, заведомо зная, что этот другой не ?вооружен?, а потому и не в состоянии ответить ему адекватно. Единственное, что еще может сделать в этой ситуации зритель в качестве защиты ? это прервать этот нечестный поединок, выключив (а еще лучше ? разбив) свой телевизор.

* * *

...Должен признать, что единого литературного процесса в сегодняшней России не существует, он раздробился на тысячи индивидуально пишущих авторов и десятки самодостаточно существующих литературных журналов, практически не пересекающихся друг с другом и ни в малейшей степени друг друга не взаимообогащающих.

* * *

...По дороге на дачу и обратно прочитал в электричке роман Стивена Кинга ?Библиотечная полиция?. Надо, не кривя душой, признать, что читал я его с большим интересом ? интрига и вправду так прочно привязывает к себе внимание читающего, что оторваться от сюжетной линии просто невозможно. Но в итоге испытываешь чувство откровенного разочарования. Не потому, что это сделано плохо, и не потому даже, что ? жестоко, а потому, что проблема мистического характера решается исключительно на материальном уровне. То есть ? с инфернальной нечистью и дьявольщиной герои борются практически теми же методами, что и с рядовыми бандитами ? путем их физического устранения. А то, что против них существует такое мощное оружие, как молитва, пост и церковное покаяние, им, похоже, даже и невдомёк. А поэтому и одержанная ими победа кажется неубедительной: вампиры, бесы, ведьмы и прочие дьявольские отродия ? это не та категория, которая исчезает с умерщвлением ее плоти...

* * *

Вечером в газете ?Ex libris НГ? прочитал интервью с известным певцом Львом Лещенко, которое сильно удивило меня прямотой и честностью высказываний. Надо признаться, за последние годы многие популярные ранее деятели культуры показали себя самыми настоящими оборотнями, перешагнув через все святыни и бросившись в угоду новому режиму оплевывать те самые ценности, за воспевание которых они вчера получали звания и премии. Примерно таким же мне казался и Лев Лещенко, мелькавший всё это время вместе с разными там Агутиными, Киркоровыми и ?Иванушками Интернэшнл? на демократических тусовках да в различных предвыборных кампаниях.

И вот ? абсолютно честные ответы, для которых необходимо иметь немалую смелость, так как критиковать курс реформ ? это значит прослыть почти что красно-коричневым. Шутка ли ? певец говорит, что сегодняшнее государство ?в социальном смысле и в бытовом, безусловно, ХУЖЕ? того, что было до перестройки! Тогда, говорит он, ?человек знал, что, выйдя на пенсию, он будет иметь на кусок хлеба ? может быть, не с икрой, но с маслом точно!.. Главная задача государства сейчас ? защитить наш народ именно социально... С кем бы я ни говорил из своих сверстников, все сходятся в едином мнении: тогдашнее руководство государства было в десятки раз скромнее, рачительнее и порядочнее, чем нынешнее. Все они ушли и уходят из жизни, имея в карманах одну пыль!.. Да, они имели привилегии, им давали квартиры, путевки, они лечились бесплатно. Но у нас тогда ВСЕ лечились бесплатно!.. Да, наверное, была ортодоксальная коммунистическая идея, но цель была светлая, яркая и, честно говоря, чистая...?

Исправление ошибок, как известно, начинается с факта их признания. Так что это хорошо, что ошибочность проводимых реформ признают сегодня даже те, кто сумел к ним приспособиться. Выходит, не совсем еще отмерла в людях совесть, а это значит, что мы все-таки можем изменить нашу жизнь к лучшему...

* * *

...Хоть Юрий Поляков и пишет сегодня лучше всех своих литературных сверстников, его роман ?Замыслил я побег? все равно вызвал самые противоречивые споры. В упрёк писателю поставили и умение приспосабливаться к требованиям рынка (хотя всем бы нам такое умение!), и потакание вкусам массового читателя, и сужение собственного кругозора до размеров двуспальной кровати... А между тем он своим романом сделал практически то же самое, что Лермонтов повестью ?Герой нашего времени?, ? т. е. показал очередную трагедию лишнего человека с поправкой на уже наше с вами время. Разница между героем поляковского романа Олегом Трудовичем Башмаковым и лермонтовским Печориным заключается только в том, что, чувствуя свою невостребованность эпохой, герой повести Лермонтова убегает от отторгнувшего его времени в безрассудные подвиги, дерзости и одиночество (из-за чего он ни к кому в романе и не привязывается), а герой романа Полякова просто прячется от своего времени в скорлупе своего личного эгоизма.

Что же касается вышедшей на передний план постельной темы, то до размеров постели сузился вовсе не кругозор писателя, а сам современный мир, из которого ушли все другие человеческие ценности.

Несмотря на свою кажущуюся статичность (главный герой весь роман собирает вещи, чтобы уйти от жены к любовнице, да вспоминает при этом свою жизнь), новая книга Полякова читается с неослабным интересом, в ней бездна сатирических эпизодов, а главное, столько узнаваемых деталей, что кажется, она вычитана автором из жизни каждого из нас.

...Спору нет, Солженицын ? крупнейший писатель современности, но если от литературы второй половины двадцатого века уцелеет только роман Полякова ?Замыслил я побег?, то мы уже не исчезнем в безвестности...

* * *

От нечего делать прочитал в сегодняшнем выпуске газеты ?Завтра? интервью с заведующим кафедрой ЮНЕСКО по культурному туризму Валерием Квартальновым, и у меня (безотносительно к тому, о чем шла речь в беседе) тут же сочинились сами собой четыре строчки: ?Не надо фыркать: ?Фу, туристы!? ? / о тех, кто ходит с рюкзаком. / Они ? просторов футуристы: / читают Родину пешком...?

Последняя строка, конечно, далеко не ахти, но думаю, что она не намного хуже крученыховского ?бул, дыр, щыл?. А вообще я очень люблю всякое поэтическое трюкачество (трюк-качество) в духе футуристов-авангардистов-модернистов-метаметафористов и так далее. Литература без игрового начала ? скучна и уныла, а уныние ? это, по православным канонам, тягчайший грех. Мне кажется, из-за того, что писатели почвеннического крыла почти не используют сегодня в своем творчестве право на эксперимент и формотворческий поиск, патриотическая литература производит на свет очень много нечитабельного вследствие своей скучности, девальвируя тем самым (или, по крайней мере, лишая значительной доли конкурентоспособности) и саму литературу, и патриотические идеи.

* * *

...В одном из номеров газеты ?День литературы? опять опубликован большой рассказ воронежского прозаика Вячеслава Дегтева. Это очень талантливый автор, но вместо того, чтобы осмысливать действительность, он гонится только за оригинальными сюжетами, а потому как-то все время рубит с плеча, не замечая, как его проза, словно топор мясника, четвертует еще живую реальность. Вот и в своем новом рассказе (?До седла!?) он идет по этому же пути ? популяризирует в художественной форме псевдонаучные идеи академика Фоменко о том, что вся наша история выдумана древнерусскими летописцами да позднейшими историками. ?На самом же деле, ? утверждает он (а Дегтев эту ересь ? для усиления своего рассказа ? обильно цитирует), ? Невской битвы, по всей видимости, не было, а уж тем более ? Ледового побоища... Александр Невский, по всей видимости, ? чистой воды миф. Прототип Невского ? Царь Золотой Орды непобедимый предок наш батька-Батый, при одном упоминании имени которого трепетала вся Европа. А монголо-татары ? это мы с вами, русские и казаки...?

Вот такая, как видим, ?научно-академическая? гипотеза. Главным доказательством в которой выступает постоянно употребляемое выражение ? ?по всей видимости?. Так не потому ли именно, что он прекрасно осознает шаткость и самой этой гипотезы, и опирающегося на нее рассказа, Вячеслав Дегтев прилепил в конце своего повествования угрозу-запугивание для тех, кто посмеет высказать о нем критическое мнение? ?... А которые станут хулить написанное или подвергать сомнению ? тех да постигнет суровая кара Михаила-Архистратига и Георгия-Победоносца, предстоятелей казацкого воинства, и да поразится всяк хулящий огненным копием во имя сладчайшего Господа нашего Иисуса Христа, да святится во веки Имя Его, аминь?.

Не думаю, что Господь и Его архистратиги могут выступать в качестве защитников фальсификаторов истории, карая при этом тех, кто вступится своим словом за правду. Тем более, что если принять за основу хронологический метод периодизации истории академика Фоменко, то окажется, что и Сам наш Спаситель, и все Его Святые ? это тоже, ?по всей видимости?, только ?чистой воды мифы?, тогда как на самом деле их прототипами были, мол, какой-нибудь Папа Римский или кто-нибудь еще. Так что это еще вопрос, кого поразит огненное копие...

* * *

...В который раз обратил внимание на то, что город буквально заклеен афишами, возвещающими о концертах Бориса Моисеева, Алсу, Юлиана, Филиппа Киркорова, Ефима Шифрина, Михаила Задорнова и целой массы других хохмачей и певунов, и самое удивительное в этом ? то, что, несмотря на дикую дороговизну билетов на их представления, кто-то же да заполняет залы во время их выступлений! Что же это у нас за такой неисправимо идиотический народ? Только и слышно, как все вокруг ноют о том, что поставлены экономическими реформами на грань выживания, а сами что ни день, то спешат отнести свои последние деньги в кассу Театра эстрады, чтобы отдать их там Жванецкому на новый ?мерседес?. Требование римлян было: ?Хлеба и зрелищ?, ? не к нему ли свелась и вся сегодняшняя жизнь России?..

* * *

...Перед сном открыл январский номер журнала ?Наш современник? за 2002 год и еще раз перечитал опубликованные там записи композитора Валерия Гаврилина. Во многих местах он словно бы отвечает на какие-то из моих собственных вопросов. Ну вот, буквально несколько дней назад я удивлялся тому, что город оклеен афишами эстрадных певцов и сатириков и что люди на эти концерты валят гораздо активнее, чем в храмы или на политические митинги, где идет борьба за улучшение их жизни. И вот в датированной еще июлем 1977 года записи Гаврилина я встречаю: ?Тяга к увеселениям и развлечениям ? признак ОЖЕСТОЧЕНИЯ общества. Чем распространеннее, изобретательнее развлечения и увеселения, тем ожесточеннее и эгоистичнее общество. От экстаза увеселения до экстаза убийства ? один шаг. Время удовольствий и время войны ? соседи...?

Или вот еще одна запись: ?У лакеев нет героев. Лакей ? состояние души. Лакей понимает свою низость. И хочет всех окружающих и всё великое ОПУСТИТЬ ДО СВОЕГО УРОВНЯ И НИЖЕ?.

Прочитал ? и сразу стало понятным поведение министра культуры Швыдкого, пытающегося легализовать употребление мата в русской литературе. Лакей ведь не способен на что-нибудь большее, кроме как только ОБСЛУЖИВАТЬ своих хозяев. А не смея превысить планку интеллектуально-духовного уровня нынешних ?сильных мира сего? (которые наполовину ? урки, извращенцы и дебилы), лакеи хотят опустить до такого же уровня и всех остальных. Отсюда и столь невиданный для русской литературы наплыв откровенной порнухи, жестокости, эротики, цинизма и прочего мусора.

Утешает покуда лишь то, что, по словам Валерия Гаврилина, русская литература ? это ?могучий, развернутый, глубоко эшелонированный в веках фронт, наступающий постоянно в одном направлении ? к братству, добру, свету. Разрушив первую, еще не окрепшую линию, враг наткнется на старую, более могучую; удастся повредить ее ? он выйдет на еще более старую, чудовищно могучую...?. Вот и остается надежда на то, что пока что у нас разрушена только линия литературы соцреализма, а далее враг наткнется на нашу русскую классику и обломает себе зубы... Хотя, конечно, мы не должны отдавать без боя ни одной из своих линий...

* * *

...Стоя нынче утром за молитвенным правилом, я уже в который раз обратил внимание на обилие внутренних рифм, таящихся в псалмах и молитвах. Приведу здесь для примера один только Псалом 50, в котором это очень хорошо видно: ?Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих ОЧИсти беззаконие мое. НаипАЧЕ омый мя от беззакония моего и от греха моего ОЧИсти мя; яко беззаконие мое знаю, и грех мой передо мною есть выну. Тебе единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих; яко да оправдишися во словесех Твоих, и победиши внегда судити Ти. Се бо, в беззакониих зАЧАт есмь, и во гресех роди мя мати моя. Се бо, истину возлюбил еси; безвестная и тайная премудрости Твоея явил ми еси. Окропиши мя иссопом, и ОЧИщуся; омыеши мя, и пАЧЕ снега убелюся. Слуху моему даси раджость и веселие; возрадаются кости смиренныя. Отврати лице Твое от грех моих и вся беззакония моя ОЧИсти. СердцЕ ЧИсто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей. Не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отыми от мене. Воздаждь ми радость спасения Твоего и Духом ВладЫЧнИм утверди мя. НаУЧУ беззаконныя путем Твоим. И нЕЧЕстивии к Тебе обратятся. Избави мя от кровей, Боже, Боже спасения моего; возрадуется язык мой правде Твоей. Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою. Яко аще бы восхотел еси жертвы, дал бых убо: всесожжения не благоволиши. Жертва Богу дух сокрушен; сердце сокрушенно и смиренно Бог не унИЧИжит. Ублажи, Господи, благоволением Твоим Сиона, и да созиждутся стены Иерусалимския. Тогда благоволиши жертву правды, возношения и всесожегаемая; тогда возложат на олтарь Твой тельцы?. И это ? не считая таких созвучий, как ?Боже ? множеству?, ?уничижит ? ублажи? и им подобных.

Я не занимался тщательным изучением этой стороны молитвослова, но думаю, что детальный анализ молитвенных текстов только подтвердил бы эти мои случайные наблюдения. Потому что гимны Богу (а молитвы и акафисты как раз и представляют собой их христианские разновидности) ? это и есть то, с чего когда-то начиналась поэзия, можно даже сказать, что именно это и есть ПОЭЗИЯ В СВОЁМ ЧИСТОМ ВИДЕ.

* * *

...Это было в начале июня, я только что приехал из Пскова, где был на Пушкинском празднике, и шел на работу в Правление СП России. Вокруг звенели колокола, над Комсомольским проспектом кружился тополиный пух, и в голове начали сами собой рождаться строчки: ?На праздник сошествия Духа / пронизана солнцем земля. / Щекотным кружением пуха / наполнили мир тополя...?

Но дальше сочинять не захотелось. Поэзия должна приходить сама, а когда ее дописываешь умом, то это уже ? ремесленничество...

* * *

...Вспомнилось вдруг, как в Институте мировой литературы проходило прощание с Вадимом Кожиновым. Народу было множество ? С. Ю. Куняев, И. Р. Шафаревич, В. Н. Ганичев, Ф. Ф. Кузнецов, Л. И. Бородин, Ю. П. Кузнецов, С. Н. Есин, С. А. Небольсин, В. А. Костров, многие другие известные в России писатели, сотрудники ИМЛИ, ученые... Все говорили о том, что ХХ век забирает вслед за собой и свои символы. А Вадим Кожинов ? это ведь действительно символ, знаковая величина в культуре конца ушедшего века, символизирующая собой русскую идею и патриотизм в нашей литературе. Что интересно, при его имени вспоминаются даже не его собственные работы, а в первую очередь стихи открытых и поддержанных им поэтов ? Юрия Кузнецова, Николая Рубцова, Светланы Сырневой, Бориса Сиротина... При мысли о Кожинове перед глазами возникают не корешки написанных им книг, а фигуры Гоголя, Тютчева и всей той, громоздящейся за их спинами темным горбом, напоминающим здания Лубянки, так до конца и неразгаданной на сегодняшний день истории России. Нет, Кожинов ? это не просто литературовед. Не просто писатель. И даже, наверное, вообще не писатель. А ? символ РУССКОЙ ИДЕИ, пароль для движения патриотической мысли...

...На крыльце института я встретил Анатолия Афанасьева, Юру Полякова, Евгения Антошкина, Сашу Сегеня, Сергея Котькало, Сергея Перевезенцева... Сегодня здесь ? практически весь цвет русской филологической, философской и исторической мысли, русской литературы, русской совести.

А вот кого я здесь, к своему сожалению, не увидел, так это ? нашего Президента с траурной повязкой на рукаве, хотя, казалось бы, он должен был появиться тут, ? ведь Кожинов был виднейшим идеологом ушедшего века, равным по своему влиянию на формирование национально-политических идей в России академику А. А. Сахарову (хотя ? и с другим знаком)!

* * *

...Мучаясь как-то от бессонницы, включил среди ночи телевизор и сразу же наткнулся на концерт, посвященный памяти Юрия Визбора. И показалось, что сидящие в зале люди являются представителями какого-то другого мира ? отрешенные, нездешние. Балдеют, подпевая все эти ?Милая моя, солнышко лесное...?. Такое впечатление, что они прожили последние десять лет, не заметив ничего, что произошло вокруг них ? ни потери СССР, ни расстрела здания Верховного Совета, ни реставрации капитализма в России. Да они, похоже, не замечают даже того, что произносят их собственные губы! Вот промелькнули строчки:

...Ты прости меня, прости меня, пожалуйста ?

вдруг и я тебя когда-нибудь прощу?..

Смотрю на плывущие, словно в нирване, лица и вижу, что никто даже не задумывается о том, что автор здесь ведет себя под стать мелочному торгашу, требующему от любимой предоплату за то, чего он даже еще не сделал, а только возможно когда-нибудь случайно сделает в будущем. ?Вдруг и я тебя когда-нибудь прощу?!? ? делает он предположение и, еще не простив, уже пугается того, что это его гипотетическое действие может остаться неоплаченным.

Но это ? все-таки Юрий Визбор, самый романтический и чистый из наших отечественных бардов, творивший еще без злобы и лицемерия...

* * *

Купил книгу Вадима Назарова ?Круги на воде? ? это создатель питерского издательства ?Амфора?, друг Павла Крусанова, представитель нового слова в русской литературе... Содержание пока еще не захватило, но его стиль действительно доставляет подлинное эстетическое удовольствие. Ну, например: ?... Трава на покосе ничего не знает о косаре. Многие люди прикасались к Господу, сами не ведая об этом...?. Симбиоз поэзии и прозы.

Последнее время как-то так складывается, что по духу мне близки писатели патриотического крыла, а по форме интересны ? демократы (я отношу сюда весь спектр литературного авангарда).

* * *

...Читая роман Вадима Назарова ?Круги на воде?, наткнулся на такую фразу: ?Свобода есть нелюбовь, потому что любовь есть служение?. Думаю, что это поразительно верно в отношении любого из проявлений любви ? к женщине, к Богу, к Родине... Быть свободным от кого-либо или чего-либо можно только НЕ ЛЮБЯ их, и это как нельзя ярче характеризует собой ту свободу, которую принесла с собой в Россию так называемая демократия. С такой свободой можно спокойно смотреть на расстрел твоего Верховного Совета, одобрять введение сексуального воспитания в начальных классах общеобразовательных школ или менять гражданство, уезжая в Израиль или Америку. Но я-то вырос на других формулах и твердо помню, что ?землю, с которою вместе мерз ? вовек позабыть нельзя...?. Так что Вадим Назаров ? это для меня подлинное открытие. Оказывается, в каких-то своих проявлениях стан литературного модернизма не менее патриотичен по духу, чем наш Союз писателей...

* * *

...Не знаю почему, но сегодня я вдруг снова вспомнил о романе Александра Сегеня ?Русский ураган?, ? в свое время я по нему высказался не вполне до конца и, по-видимому, из-за этого продолжаю до сих пор возвращаться к нему мыслями. Ведь что греха таить? Сегень написал роман, который, по идее, должен был вызвать массу споров и откликов, а их почти нет. Почему, спрашивается? В чем причина того, что роман окружает такая тишина, будто он провалился?..

Думается, что дело в следующем.

Первая половина ?Русского урагана? развивается по нарастающей. Героя из его московской квартиры выгоняет жена, нашедшая себе в новые мужья крутого бизнесмена, и, унося от нее чемодан с небогатым мужским имуществом и некую открытую ему во сне знаменитым Львом Яшиным футбольную тайну, он тут же ввергается в каскад головокружительных авантюрно-амурных похождений, подперченных едкой сатирой на наше сегодняшнее общество. Двигаясь из города в город, он мечтает осесть у какой-нибудь из своих полузабытых подруг и, предложив местному футбольному клубу свои услуги, вывести при помощи открытой ему Яшиным тайны Россию на первое место в мировом футболе. А начав с футбола, возродится, мол, и дух России, и ее промышленность, и оборонная мощь, и культура, и все прочее...

Однако во второй половине романа сила ?урагана? как-то заметно ослабевает, и он выдыхается чуть ли не до эдакого легкого ветерка, лениво продолжающего гнать героя по адресам его бывших любовниц. Но ни он им, ни его футбольная идея местным клубам оказываются не нужными, и уже почти совсем на энергетическом нуле герой докатывается до своего маленького родного городка, из которого когда-то уехал в поисках славы, и женится там на вдовушке с целым выводком ребятишек, из которых и создает городскую футбольную команду, которая начинает-таки потихоньку реализовывать на практике яшинскую формулу победных ударов в ворота. То есть, начавшись на высокой авантюрной ноте, роман к своему концу съехал к эдакому по-мещански серенькому и невыигрышному в литературном плане финалу, сильно проиграв по эффектности своему напряженному и в сюжетном, и в философском смысле зачину.

Но мог ли Сегень привести своего героя к другому результату?

По всем нравственным законам испытания посылаются персонажу не иначе как для того, чтобы, пройдя через них и убедившись в тщетности и губительности всех окружающих соблазнов, он возвратился в итоге к некоторым незыблемым ценностям. Именно так происходит в библейской притче про Блудного сына и в главе про Екклесиаста, в апулеевской истории про Золотого Осла и повести Вольтера о Кандиде. По этим же законам хотел завершить свою поэму о Чичикове и Николай Васильевич Гоголь, да не нашел для нее художественно убедительных интонаций...

Так что и Сегень привел своего героя не просто к сюжетному завершению приключений, но именно к обретению им вечных ценностей, ? ибо что еще на этой земле может быть более ценным, чем любовь, семья, дети, приносящий удовлетворение труд и ощущение того, что твоя жизнь нужна Богу, Родине и людям? Беда здесь только в том, что насколько великим и глубоким все это является в своей философской сути, настолько же мелким и будничным выглядит оно в романном сюжете. Так что здесь появляется повод подумать не о том, чем заменить невыигрышно прозвучавший финал романа, а ? как сделать так, чтобы выведенные в нем высокие жизненные ценности не только не уступали по занимательности непосредственно приключенческой линии сюжета, но и превосходили ее в литературно-художественном отношении, выводя роман на пиковую высоту.

* * *

...Читал исторический роман Владислава Бахревского ?Столп? о временах государя Алексея Михайловича, то и дело подчеркивая строчки типа: ?Земля без царя, как церковь без креста?; ?От Господа Бога нам гроза, от Господа Бога и милость будет?; ?Власть без слабостей в России ? худшее из бедствий?; ?Тут и задумаешься: так ли уж велика разница между разбойником и героем, если одного и того же человека то хулой мажут, как дёгтем, то хвалой, как мёдом?? ? и им подобные.

В романе очень много перекличек с реалиями жизни сегодняшней России, да только разве история хоть кого-нибудь учит? Я думаю, что уже просто не существует таких психологических проблем или исторических поворотов, которые бы не имели своего художественного исследования в литературе, но человечество тем не менее все равно предпочитает наступать на грабли аналогичных ситуаций и зарабатывать шишки своего собственного опыта, нежели доверять опыту исторических предшественников. Так что литература существует сама по себе, а реальная человеческая жизнь ? сама по себе.

* * *

...Сегодня почему-то снова вспомнился провал нашей футбольной сборной на мировом чемпионате, ? не потому ли, что фактически то же самое происходит ныне и в нашей сегодняшней литературе, где самые дерзкие и рвущиеся в атаку игроки сидят на скамейке запасных, тогда как основная ставка в игре делается на игроков-ветеранов, для которых сыграть вничью представляется высшим идеалом?.. Они уже давно и безмерно устали, мучаются выскакивающими менисками, незаживающими травмами и растянутыми сухожилиями, они катастрофически уступают соперникам как в скорости, так и в тактике, но тренер прошел с ними бок о бок по жизни уже лет по двадцать и знает, что в случае любых выборов-перевыборов они неизменно проголосуют за его кандидатуру, а потому, морщась от боли, смотрит, как они проигрывают выход в следующий круг чемпионата, но при этом упорно не выпускает на поле молодых, полных сил и настроенных на победу футболистов.

Не стану спорить, что и В. Белов, и В. Распутин, и Ю. Кузнецов, и М. Алексеев, и В. Личутин, и М. Лобанов, и В. Лихоносов, и другие писатели этой литературной генерации ? это, конечно же, известные мастера слова, их имена еще продолжают завораживать собой какую-то часть читательского электората, но вот для победных атак они стали откровенно слабоваты, да и вообще весь интеллектуальный мир сегодня играет уже в совершенно другой, так сказать, ?литературный футбол?, на фоне которого усвоенная Беловым и его сверстниками тактика уж лет двадцать как полностью устарела, и победу сегодня можно одержать только свежими, спобными к атакующему стилю и опирающимися на современные методы литературной игры силами.

* * *

...Читал с утра по ?Триоди постной? песнопения Великой Среды и всенощную службу. И опять обратил внимание на изумительную оркестровку большинства молитв внутренними рифмами-аллитерациями ? например, как в ?Свете тихий?: СВЕте тихий СВЯтыя СЛАвы БезСМЕртнаго Отца НебеСНАго, / СВЯтаго, Блаженнаго, ИиСУ-СЕ ХриСТЕ! / Пришедше на запад СОлнца, видевше СВЕт вечерний, / поем Отца, СЫна и СВЯтаго Духа, Бога. / ДоСТОин еСИ во вСЯ времена пет быти глаСЫ преподобными, СЫне Божий, живот даяй; темже мир Тя СЛАвит.

Вот откуда берет происхождение подлинная поэзия...

* * *

...Написал небольшое стихотворение, представляющее собой, по сути, рецензию на роман Виктора Астафьева ?Прокляты и убиты?. В нем всего восемь поэтических строчек, но, в принципе, в них сказано практически всё то, что я по этому поводу думаю. Приведу его здесь целиком:

?Всё ? неправда! Хоть убиты ? но не прокляты! / И Отечество, тонувшее в крови, / сыновьями ? Аверьянами да Проклами ? / не из страха спасено, а из любви. // Ну неужто же и впрямь заградотрядами / была выиграна страшная война?.. / Нет, ? народом: командирами, солдатами. / Тем, что звали мы ? Советская страна...?

* * *

...Разговаривал сегодня со своей дочкой Алинкой о метафорах, эпитетах и другой инструментовке поэтического текста. Когда она прочитала в ?Мурзилке?, что ?горбы верблюда похожи на два холма?, я предложил ей поискать какое-нибудь другое, более современное сравнение, ведь вряд ли живущей в Москве 11-летней девочке первыми придут на ум именно холмы, которые она, может, только раз в жизни и видела-то где-нибудь по дороге в летний лагерь из окна автобуса. Скорее всего, сказал я, у современных ребят должна при виде верблюда возникать какая-нибудь более знакомая им ассоциация ? то, на что натыкается их взгляд здесь, в повседневной столичной жизни... Я схематично изобразил пальцем в воздухе горбы верблюда в виде двух спаренных узких дуг, и Алинка тут же сказала, что это округленная буква ?М?, а немного подумав, воскрикнула: ??Макдоналдс?! Это же ?Макдоналдс?! Верблюд похож собой на лошадь, которая несет на спине рекламу ?Макдоналдса?!..?

Так что метафоры ХХI века будут носить отнюдь не природный, а стопроцентно урбанистический характер.

* * *

...Сегодня перед концом рабочего дня ко мне в Правление СП забежал писатель Гарий Немченко, чтобы взять последний номер газеты ?Российский писатель?, где напечатан его рассказ ?Тайна драгунского батюшки?. Набрал кипу газет и прочитал мне взамен одно из стихотворений кубанского поэта Николая Зиновьева: ?В степи, покрытой пылью бренной, / сидел и плакал человек. / А мимо шел Творец Вселенной. / Остановившись, Он изрек: / ?Меня печалит вид твой грустный. / Какой бедою ты тесним?? / А человек сказал: ?Я ? русский!? / И Бог ? заплакал вместе с ним...?

Наверное, это и правда хорошее стихотворение, но безоговорочно принять его мне мешает то обстоятельство, что оно опять повторяет собой уже изрядно надоевшую за десять последних лет тему ?Оскорбленных и униженных?, тогда как нам сегодня необходима скорее ?Песня о Буревестнике?. Сколько же можно только горевать да жаловаться?..