Ольга Яжевичая смотрела так наивно и доверчиво, будто протягивала душу на ладошке. Все смущались и боялись чем-нибудь ранить. Когда-то, лет двадцать назад, она год прожила в этом городе, училась в здешней школе. С тех пор наведывается регулярно. Но вчерашние подруги сегодня - тучные женщины с незакрашенной сединой, которым в жизни светит лишь веселый огонек газовой плиты. Выбить получку из мужа, дождаться дочь, укатившую со своим обкуренным рокером с цепью на боку, утром - бежать в школу и просить за сына... Какие, к черту, встречи, какая Яжевичая! Но детский наивный взгляд, душа на ладошке подавляли любой протест уже в зародыше.

Останавливалась Яжевичая всегда у Гали. Супруги Галина и Николай Благодарцевы были люди гостеприимные, первые годы они даже водили Ольгу в филармонию. Потом как-то поостыли к ней и даже приглушенно скандалили в соседней комнате, когда Яжевичая приезжала во втором часу ночи. Сильно нервировал еще и эффект неожиданности, на котором строились визиты Ольги. Так было и на этот раз.

Нервно-паралитический газ используют давно, но парализующий телефонный звонок - до этого и военные еще не додумались. А что, мысль перспективная. Позвонить вдруг! да ночью! или хотя бы поздним вечером… Благодарцевы дружно загоняли дочь спать, когда вместе с веселой трелью по квартире разлились ужас и оцепенение. Галина разговаривала недолго.

- Яжевичая. С вокзала. Едет сюда...

Николай молчал. Галя разглядывала его: «Глаза, побелевшие от ненависти. Ко мне. И как я не заметила раньше?» Но скандал сорвала дочь: захлебнувшись от слез, она метнулась в комнату и стала торопливо пичкать рюкзачок косметикой и компашками:

- Я больше не могу терпеть эту саранчу! Сидеть с ней целыми днями! Ютиться на диване, пока она тут у меня в ящиках роется - не надо, я знаю! Все. Чао.

Николай смерил дочь взглядом, полным ярости, и ринулся догонять. У Галины гулко колотилось сердце. Дождь за окном, какой-то уставший, вялый, бил по асфальту редкими тяжелыми бляшками. Все в доме спали, только у Благодарцевых горел свет во всех комнатах, будто случилось несчастье.

Звонок. На пороге - Яжевичая.

Потом было безумное ночное чаепитие в тонах ядерной радуги. Яжевичая трещала без умолку и размахивала руками от передозировки эмоций. Пришел Николай, мокрый и потухший, как залитый костер. Один, без дочери.

- Она переночует у Розки. Вернее, она сказала, что у Розки... Спокойной ночи.

Галя смотрела вслед воспаленными глазами. Хотелось одного: добраться до окна и выпасть в задыхающийся дождь. Но он, наверное, такой же горячий и душный, как все вокруг...

Густое утреннее солнце светило в окна. Яжевичая еще безмятежно досматривала сны в столь кстати для нее освободившейся комнате дочери. Галя и Николай, уже одетые в выходное, ходили кругами и поглядывали на часы: Николай опаздывал на работу, Галя уже опоздала. А вот и Ольга: ночнушка, помятая щека, сладкие потягушечки.

- Доброе утро, Оль... Мы с Колей сейчас уходим, дочки, как нарочно, дома нет. Ты уж извини, но пока, может, к кому из наших сходишь? Только не к Кате Симохиной, она снова замужем, медовый месяц и все такое...

- Да я тут посижу,- не поняла, что ее выставляют, Яжевичая.- Слушай, Галка, а давай у вас в квартире встречу одноклассников устроим? Я и адреса все собрала. Даже Низяхин придет. Он срок вот только-только отмотал, надо поспешить, пока его снова не закрыли. Так я и его зову?

Николай резко побледнел. Галя поняла, что сейчас он не сдержится, зажмурилась, боясь увидеть чистый наивный взгляд, словно душу, доверчиво протянутую на ладошке...

Катя Симохина цвела лучшими блузками. За сорок, а вновь медовый месяц, молодой муж, с шевелюрой, похожей на колкий ворох яичной вермишели. За обедом Катя с трепетом кормила его с рук, боясь спугнуть свое счастье неверным движением. Прикормленный муж довольно мурлыкал. Медовый месяц они прожили в одичавшем счастье, оборвав связь с внешним миром: отключили телефон, не выходили из дому, ни с кем не общались. Только безропотная соседка приносила продукты каждый третий день да встревоженные жильцы пару раз начинали взламывать дверь с милицией.

Истерика дверного звонка прервала счастье в типовом блочном шалаше с совмещенными удобствами. Никого не ждали, а безропотная соседка обычно так не напивалась. Катя вскочила, ужаленная догадкой:

-Яжевичая?.. Я не говорила - эта ненормальная опять в городе. Благодарцевы ее выставили, так она к нам… Но ведь она сегодня уезжает. Галка говорила...

- Галка? - муж перестал мурлыкать. - Так ты подключала телефон? Тогда и я Сереге звякну вечерком...

Шалаш счастья зашатался.

- Да это я так... Я...- стала оправдываться Катя.- Да она там что, спятила? Лучше открой, проводку сожжет!

Через минуту из прихожей неслась лавина:

- Ой, а вы Катин муж, да? А я почему-то так тебя и представляла - можно ведь на «ты», чего уж там... У меня поезд через два часа, решила проведать напоследок... Катюшка! Сколько лет, сколько...

- Ровно год. Даже меньше.

- Здравствуй, здравствуй, родная... А я все наших обхожу. Портится народ: с утра побывала у троих, так никто и за стол не пригласил! Даже Низяхин... Помнишь, его за воровство из школы исключили, он еще у твоего Пашки деньги вымогал...

- У Пашки? - растерялся муж. - Какого Пашки?

- Ой, молчу, молчу... Пардон. У нас тут свои секретики есть, правда? Так вот, Низяхина снова выпустили, я и пришла. А у него там грязь, темень, уголовники, что-то на донышке кружки кипятят... Так они меня взашей вытолкали! Представляешь?!

Яжевичая перевела дух и уставилась на обеденный стол. Пауза - и снова: детский безгрешный взгляд, душа на ладошке... Катя нервно завибрировала:

- Это… ну… Ты садись, пообедай...

Ольга ела с аппетитом, во взгляде читалось умиротворение и победа. Шалаш с треском рушился, оголяя клеенку стен, шкаф-пенал, холодильник и переносной японский телевизор. Молодой муж смотрел на Катю с яростным прищуром. А Ольга - святая душа - радовалась как ребенок:

- Эх, была не была... Остаюсь! На неделю! А там - будь что будет...

Виталий Чемляков

АШИПКИ

Моден без ограничений

Остаточно молод

Талантовы муки

Костюм от купюр

Человек из НИИоткуда

Богат и славен хоть убей

И взятки сладки

Ром небесный

Перепои в работе

Ему и дрожжи в руки

Нет отпоя от друзей

Почил в позе

Не отходя от касты

Не жених - оклад

От сябра добра не ищут

Персона трата

Клановая экономика